Паруса на Байкале

До 1727 г. суда для перевозок через Байкал делали наскоро, на один раз — перебросить начальство туда и обратно. Регулярное же судоходство началось с того, что могущественный деятель тех времен Рагузинский, вспомнив, что для него на Байкале были построены очень удачные «шербот и лодка», предписал: «Возить и частную кладь, и частных людей — за деньги, которые употреблять на поддержку судов». Через шесть лет после этого Адмиралтейство-коллегия, выполняя указание свыше, направила в Иркутск ботового мастера Козлова, который в 1738 г. и спустил на Ангаре первый военный бот. Вооружил он его по всем правилам корабельного искусства — несколькими парусами, позволявшими лавировать. Однако встала проблема команды: привычные казачьи шитики ходили под одним прямым парусом (брифоком), а чаще — на веслах, поэтому управиться с парусным ботом казаки не могли. Прошло еще четыре года — и на помощь им был командирован боцман Трубицын с двумя матросами. Он и командовал первым ботом, а также «по совместительству» управлял всем казенным судоходством (было построено, по крайней мере, еще два таких же бота) до 1750 г.

Далее события, связанные с судоходством на Байкале, развивались так, Любимец Петра I Федор Соймонов, «в навигации весьма искусный», после ряда пережитых невзгод (по обвинению в измене ему вырвали ноздри и сослали в Охотск) ставший иркутским губернатором, поставил вопрос о том, чтобы строить на Байкале суда. После многолетней переписки последовало указание Сибирского приказа: «Дабы через Байкал-озеро в перевозке казенной партикулярной клади, а также разного звания людей, экипажей и ссыльных арестантов не было остановки, сделать два способные к тому и прочные судна».

Чтобы обеспечить безопасное плавание через Байкал, у входа в залив Прорва поставили первый маяк— бревенчатый конус высотой 4 сажени- с «мостом» наверху, где на земляной насыпи ночью жгли дрова. Однако к строительству новых мореходных судов еще долго не приступали, хотя единственный казенный бот пришел в плачевное состояние, «для чего купцы принуждены были переправлять свои товары на дощаниках, которые плавали по рекам (и то, ежели оные найдут), и от случившихся штормов теряли многие свои товары».

В 1763 г. последовал высочайший по этому поводу указ, но и после этого еще целый год, не спеша, искали мастеров, пока, наконец, подмастерье Попов и ластовый ученик Лапин заложили в Иркутске два бота длиной по 50 футов. Один был назван «Кузьма-святогородец», другой — «Борис и Глеб». Готовые боты бечевой — лошадьми — привели к Никольской пристани на Ангаре, в одной версте от истока (здесь с тех пор и зимовал байкальский флот). Принявший командование над одним из ботов штурман Татаринов с помощью ссыльных подготовил в устье Ушаковки место для Иркутского адмиралтейства, построил эллинги и казармы.

Штат нового адмиралтейства состоял «из двух подмастерьев, квартирмейстера, матроса, трех купоров, двух токарей, столяра, четырех плотников, конопатчика и потребного числа мастеровых из казаков». Постройка двух судов стала казне в 2400 руб. Любопытно, что основную ценность составляло привозное железо (1 рубль 90 коп. за пуд), причем приглашенным кузнецам за готовые изделия, скажем, за якоря и верпы, платили из расчета 5 руб. за пуд. Из-за дороговизны железа отслужившие свое суда обычно сжигали, а болты и массу гвоздей, Державших обшивку «взагиб», перековывали и снова пускали в дело.

Много судового железа собирали тогда на восточном берегу — у Посольского монастыря, где на прибрежных каргах (косах) ежегодно гибло множество самых разных лодок и судов.

Стоит напомнить об одном только случае, который говорит о том, что и в старину славное море было таким же коварным, как и теперь. 5 августа 1793 г. большая почтовая лодка, пришедшая с грузом в 3000 пудов свинца из Верхнеудииска (нынешний Улан-Удэ) в Голоустное, была подхвачена внезапно налетевшим горным, черпнула воды и чуть не затонула, а затем оказалась выброшенной на противоположный берег. Четыре дня свирепствовал горный, люди питались одной квасной гущей. Когда ветер утих, построили из весел плот и втроем направились к ближайшему селению, но по пути нашли свою потерянную при крушении шлюпку и вернулись на ней за остальными. 11 августа с попутным ветром пошли к Лиственичному зимовью, но, не дойдя всего 3 версты, потеряли руль, и шлюпку их унесло новым штормом к Култуку. Укрывшись в небольшой бухте, 17 дней питались люди корнями шиповника и корой лиственницы. Едва немного утихло, они подняли маленький — всего на сажень — парус и 26 августа оказались у Каргинского зимовья, где их шлюпку окончательно разбило новым штормом...