Большая рыба Хемингуэя

«Теперь мне плевать, что я ее упустил,— сказал Дэвид. — И плевать мне, что я не поставил рекорда. А ведь думал, что мне хочется его поставить. Очень хорошо, что она цела и я цел. Мы с ней не враги.»

Э. Хемингуэй. «Острова в океане»

Эрнест Хемингуэй любил зеленые холмы Африки — сочный фон его лучших рассказов. Страстно любил Париж — праздник, который был всегда с ним. Но больше всего на свете любил море. А домом, где он провел, пожалуй, самые счастливые дни, был его дом на флоридском островке Ки-Уэст, стоящий на улице, которая вела к маяку.

На море не было ни семейных неурядиц, ни финансовых затруднении, ни хлопот с издателями, а был только Хемингуэй — мужественный боец, испытывающий себя в единоборстве с хищной рыбой, и погруженный в думы писатель.

Хемингуэй почувствовал влечение к воде еще мальчишкой. Он рос в Оук-Парке - уютном пригороде Чикаго, и лето обычно проводил на озерах Верхне-Мичиганского полуострова. В 19 лет стал военным — водителем санитарной машины. Был ранен. Вернулся домой, чтобы стать репортером «Канзас-Сити Стар» и снова отправиться за границу в качестве иностранного корреспондента. Пришли знаменитые парижские годы, большой успех. К тридцатым годам Хемингуэй был готов вернуться домой. В это время идол его мальчишеских лет — автор вестернов Зейн Грэй увлекся рыбной ловлей у Флоридского Рифа и стал описывать в ярких красках картины борьбы с тарпаном или марлином. Хемингуэй был потрясен ими, и в 1928 г. заказал билет во Флориду.

Прошло сколько-то лет — и сам Грэй пригласил его для совместной работы над документальным фильмом о спортивном рыболовстве. И Хемингуэй позволил себе некоторое удовольствие отклонить это предложение (потом он рассказывал, что Грэй завидовал ему как рыбаку и просто хотел использовать его славу)...

Однажды субботним утром он с Джоном Дос Пассосом, его женой, Майком Стрейтером — президентом Тунцового клуба и двумя своими почитателями ушел к острову Бимини. Ловля на дорожку при свежем зюйде была удачливой. У всех почти сразу что-нибудь да попалось. Когда Эрнест, который в этот день слишком рано начал заправляться джином, подтягивал свою акулу к борту, стреляя ей в голову из кольта, багор неожиданно сломался и он... прострелил себе обе ноги. И все же можно сказать, что море спасало его от многих береговых опасностей в диких нелепостей, которые досаждали ему всю жизнь. Неукротимое буйство Хемингуэя было покорено. Чистая красота мужественного спорта одолела его природную бесшабашность задиры и бретера. Рыболовный спорт стал увлечением, значившим для него больше, чем бокс или даже охота. Как самое чистое и стойкое он изображал вдохновение от боевого спора между человеком и рыбой.