На надувнушке под парусами по Псковскому и Чудскому озеру

Пятый день

Местные жители оказались очень тактичными — не подошел никто. Нас провожал только молодой агрессивно настроенный бык. На всякий случай, мы обходили его по большой дуге. Каждую ходку е вещами бык сопровождал угрожающим мычанием и делал вид, что вот-вот займется нами серьезно. Свирепый вид он потерял от изумления, увидев, как мы несем к воде такую странную вещь, как парусник.

В 10 часов берем курс на северо-восток, на мыс Сиговец. Это уже Чудское озеро. Свежий ветер. Идем в бакштаг и галфвинд левым галсом. Хотя волны и попутные, приходится отыгрывать каждый большой вал. Румпель в левой руке, в правой — грота-шкот, стаксель-шкот на крюке подветренного талрепа. Есть еще пара рук, но эти руки бездельничают, если не считать того, что иногда поправляют носовой фартук. Фартук спасает при зарывании в волну и процентов на 80 сокращает попадание воды в лодку. Начинается что-то похожее на преодоление стихии и собственной инфантильности. Активно открениваем лодку. Понимаем, что скорость близка к максимально возможной.

В окрестностях легендарного Ледового побоища волна начинает ломаться, ветер заходит. Церемониальный дрейф отменяется. Подгребая веслом, причаливаем к острову Вороний (не путать со знаменитым Вороньим Камнем, тот сейчас под водой). На острове небольшой дом — пост с накрашенным номером 9—100. Последняя цифра означает расстояние в километрах до Пскова. Таким образом ясно, что в день мы проходили чуть больше 20 км.

Поставив паруса бабочкой, идем на о. Пийрисаар. При шквалах лодка резво прыгает вперед, причем каждый раз нос несколько уходит под воду. Кроме всего прочего — это проверка нервов впередисидящего: при каждом зарывании он с надеждой оглядывается на капитана. Курс нам не нравится, уж очень сурово испытывает он на прочность нашу самоделку. Растягиваются башмаки для уключин, которые держат шверцбалку и мачту.

Стоянка у пос. Желачек была очень интересной в этнографическом плане и полезной во всех отношениях. Посетили местный магазин, поговорили с председателем сельсовета Андреем Гордеевичем. Жаловался председатель, что молодежи нет, что остров социально гибнет, хотя и климат здесь хороший, и доходы (от лова рыбы и выращивания лука) пока неплохие. Есть даже летное поле. Правда, авиасообщение с материком нерегулярное, поэтому начальник аэродрома даже не косит на нем траву...

В 18.00 отплытие. Мы в районе боевых действий Чудской военной флотилии, флаг которой несем на борту. Флотилия героически сражалась с 3 июля по 13 августа 1941 г., базируясь на Гдов. Но фронт откатывался к Ленинграду, корабли пришлось затопить...

В галфвинд идем почти прямо на север. Поверхность озера в пенных гребешках. Эстонский берег исчез за горизонтом, на русском угадываются поселки. Ветер постепенно заходит и усиливается, так что вскоре нам приходится идти уже в бейдевинд, слишком крутой для наших возможностей. Натыкающиеся на нас волны, похоже, больше обещанных лоцией — выше метра. Хорошо, что они еще и длиннее «Славянки» раза в два, так что, если на нас не обваливается гребень, в лодке сухо. Почти сухо.

В надежде, что ветер (19 м/с) вот-вот стихнет и, повернув на 90°, мы дойдем до берега на веслах, пытаемся держать строго на север, однако ветер ничуть не слабеет и все больше сносит нас в открытое озеро. Вода в лодке плещется уже выше надувного матраца. Оно и понятно. В конце концов мы открытая надувнушка, а не эскимосский каяк.

К 20 часам встречная волна начинает самым настоящим образом заливать. Продвинувшись по генеральному курсу на Гдов, мы все еще находимся далеко от берега. Ночевка же в штормовом озере никак не привлекает. Кроме того, вспоминаем правило 42.4 (04), запрещающее парусным судам двигаться ночью по судовому ходу. Кстати сказать, судов побольше вообще ни одного не видно — разбежались по укрытиям. Благоразумие — главная гарантия безопасности. Берем пеленги на Островцы, Подборовье и триангуляционную вышку на о. Пийриссаар, чтобы потом отметить на карте точку максимального продвижения на север. Ложимся на обратный курс. Под одним гротом в бакштаг летим к «родному» острову. Так как «Стриж» не рифится, грота-шкот приходится то и дело потравливать, оберегая конструкцию от разрушения; волны при этом обрушиваются на незащищенную корму. Лодка уже не выпрыгивает на гребень и напоминает ослабевшего слона, едва отбивающегося от стаи шакалов.

Утыкаемся в камыши. Корма «Славянки» чуть выше воды, грести на таком «водовозе» тяжело. Выливаем кружкой литров 70, подкачиваем баллоны, убираем парус. Одним словом, приводим мореходность к исходной. К 22 часам выходим из укрытия. Ветер оставил к этому времени лишь мерную зыбь. Нащупываем выход на берег. Ставим палатку. Промокшее имущество частично сушим, частично выбрасываем.

Шестой день

Непривычно ранний подъем — в 4.00. Ветер срывает палатку. Озера за деревьями не видно, слышен его рокот. Ливень делает пребывание в старенькой палатке бессмысленным, но и идти так рано некуда. Кое-как продержались под мокрым одеялом до 9 часов. Иду за помощью к людям, прошу хоть какой-нибудь сухой сарай. А предоставляют нам номер — единственный в местной гостинице («Ну что вы, какие деньги!»), а точнее в здании, где и почта, и бухгалтерия, и радиоузел, и аэровокзал. В номере печка, запас дров, мягкие кушетки, свежее постельное белье. Чтобы все это было, по меньшей мере пять человек с разных концов острова покинули свои дома по такой погоде. Не думаю, что на них произвел хоть какое-то впечатление наш статус военных туристов (хотя нам частенько понимающе кивали: кто же, мол, на такой лодке без приказа пойдет!). А вот вчерашнее плавание под парусами, несомненно, возвысило экипаж «Славянки» в общественном мнении.

Прикидываем, есть ли шансы попасть в Гдов своим ходом. Прогноз на ближайшие три дня — шторм. А что это такое, мы уже представляем неплохо: только что ветер, достигая скорости 28 м/с, крушил линии передач, ломал деревья. В тот день впервые наши силы направлены были не на продвижение вперед, к цели, а на выживание. А как только выживание стало самоцелью, вера в успех предприятия поколебалась. Капитан «Славянки» почему-то заговорил о куче неотложных дел в Ленинграде.

Великолепно сказано классиком Шекспиром:

И яркий цвет могучего решенья
Бледнеет перед мраком размышленья...

Так или иначе, «мрак размышления» свое дело сделал: нами было единогласно принято решение свернуть поход, ограничившись 133 пройденными километрами. Пока мы добирались катером до эстонского берега, а затем автобусами (через Тарту и Нарву) до Ленинграда, было достаточно времени, чтобы самым убедительным образом аргументировать такое решение. Впрочем, никого это не интересовало. Даже, когда мы возвращали Флаг Чудской флотилии в Центральный Военно-Морской музей, не пришлось рассказывать «коллегам»-морякам о шторме, помешавшем полностью пройти маршрут. Тот же штормовой ветер повредил крышу самого музея, и потолок большого зала протек, чего не было со времен сооружения здания Тома де Томоном...