Капитан шхуны «Ленинград»

Но это было уже после войны. А в первые дни войны призванному из запаса старшему лейтенанту И. П. Матвееву пришлось срочно сдать дела начальника учебной части яхт-клуба и начать службу на флоте. Для него — знатока Невской дельты (и добавим, автора местной лоции) она началась с расстановки на якорях счаленных попарно барж — плавучих зенитных батарей, которые должны были перекрыть для вражеской авиации подступы к Ленинграду с моря. Всю осень 1941 г. личный состав базы ПВО Невской губы (большинство его составляли бывшие яхтсмены) под командованием Матвеева обеспечивал связь батарей с берегом — доставлял продовольствие, боезапас, пресную воду.

Наступила первая блокадная зима. Похолодало рано. За одну ноябрьскую ночь сковало морозом Невскую губу. Флотилия из тридцати разбросанных по заливу батарей осталась без снарядов и аккумуляторов, необходимых для работы прожекторов: ни катера, ни буксиры прорваться к ним не могли, в то же время лед был еще слишком тонким, чтобы выдержать грузовики. Еще день, другой, и в результате бомбежек и огневых налетов с суши от беззащитной деревянной «эскадры» останутся одни щепки. Вот тут и пришла мысль использовать буера. Быстро собрали их, вооружили, загрузили ящиками со снарядами и аккумуляторами, установили пулеметы.
Вот как рассказывает об этом эпизоде сан Иван Петрович:

— Только стемнело — подняли паруса. На берегу полыхало зарево. По сполохам огня корабельных орудий угадывался Кронштадт. То и дело над позициями взлетали ракеты. По этим ориентирам и вели буера рулевые. Вот проскочили через фарватер — опасное место, с точки зрения прочности льда. Теперь мы на просторе. Быстро пролетели тревожные полтора часа. Перед глазами вырос силуэт ощетинившейся стволами 85-миллиметровок первой батареи. Часовой, угадав в темноте белый призрак, выскочил из-за надстройки, за которой прятался от ветра, и вскинул винтовку. Принимай гостей! — закричали мы со льда. На обратном пути доставили на берег раненых...

Немало таких ночных рейсов довелось совершить буеристам. А когда враг подошел вплотную к южному берегу залива, пришлось на буерах и переправлять в Ленинград экипажи батарей.

Как-то после доставки разведчиков в тыл врага звено буеров возвращалось в гавань. Когда в темноте уже обозначились заснеженные берега Невки, Иван Петрович, оглянувшись, обнаружил сзади только один буер: третьего не было видно.

— Беда! — подумал командир и, не мешкая, развернул свой буер. Шел обратно по следу коньков, с трудом различая его на снежном покрове льда. В предрассветных сумерках он увидел неподвижный буер напарника, видимо, застрявший в трещине. Совсем рядом, на берегу, занятом немцами, располагалась их батарея. Они уже обнаружили буер, но не стреляли. Торопиться было некуда — буер был перед ними как на ладони, они, очевидно, ждали, когда рассветет. Но когда показался мчащийся на выручку буер Матвеева, они дали пристрелочный залп и открыли огонь, не спеша, методично посылая снаряд за снарядом в сторону лишенного хода буера. Надо полагать,— решил Матвеев,— хотят пристреляться заранее, чтобы накрыть оба буера сразу. Он не торопился входить в пристрелянную зону и ушел в сторону, занимая выгодную в отношении ветра позицию. По старой привычке гонщика яхтсмен не расставался с секундомером. Замерив интервалы между снарядами (тридцать секунд — разрыв, тридцать секунд — еще разрыв!), он рассчитал своеобразный старт.