«Лауристон» - океанский парусный корабль

Практика на «Товарище»

Рано утром мы выходили с Феодосийского рейда. Надо, пожалуй, напомнить, что на «Товарище» даже четырехтонные якоря поднимались вручную, а ведь вытравливали цепь иногда до самого жвака-галса. Представьте теперь — сколько надо было затратить сил, чтобы преодолеть ветер и течение, поднять и аккуратно уложить в канатные ящики 300-метровую цепь!

Итак, 12 смычек каната — немалый груз (а все цепи весили около 40 т) предстояло выходить из-за борта. Руководил этим всегда сам главный боцман Иосиф Адамович Хмелевский — старый опытный моряк парусного флота, любивший и знавший свое дело до тонкостей. В те времена не было моряка, который не слышал бы об Адамыче, так обычно его звали. Он занимал на «Товарище» совершенно особое место, был как бы его составной частью.

Для подъема якоря он вызывал все три вахты — почти всю команду практикантов; четверых посылал в канатные ящики — растаскивать и укладывать тяжелые звенья цепи, восемь — на брандспойт, смывать ил, а около сорока вставали на выхаживание, Оставшийся резерв был подсменой для уставших.

Каждые четыре-пять человек брали вымбовку — дубовую вагу и, вставив ее в гнездо шпиля, наваливались на нее руками. А таких вымбовок было десять. Термин «выхаживать» и произошел от слов «ходить вокруг» шпиля, приводя в движение его баллер. Работа тяжелая, нудная. Когда мы начали уставать, цоканье палов о палгун становилось все реже и реже. По этому цоканью Адамыч не глядя на нас, а видел он уже плохо, знал, что выхаживание замедляется.

— Вижу, вижу, кто сакует! — кричал он — вот погоди, заставлю его якорь точить, кнехты мушкелем осаживать! А ну-ка навались, орлы!

Ребята весело смеялись, палы снова цокали быстрее. Около двух часов продолжалось выхаживание. Как только якорь обрывался от грунта, все облегченно вздыхали, а с юта, где находился капитан, по всему кораблю разлетались слова команд, смысл которых понятен лишь тем, кто знает хитроумную науку парусного дела.

Постановка парусов много времени не занимала, но была напряженной, ответственной и не менее тяжелой работой. Вес больших прямых парусов с оснасткой доходил до полутонны при площади около 180 м². Поэтому в постановке паруса, например нашего верхнего марселя, участвовало по 20—25 человек. Поднимали его вместе с трехтонным 20-метровым металлическим реем и всей оснасткой, выбирая марса-фал. В шуточной песенке, которую сочинили на «Товарище», говорилось, что мы «до смерти не забудем, как тягали брас и марса-фал». Брас — это снасть, которая поворачивает рей вместе с парусом, и «тягать» его было нелегко. Галс занимал особое место в бегучем такелаже, так как был стальным и выбирался шпилем втугую, без слабины. Им обтягивали наветренную шкаторину паруса, когда шли в бейдевинд. А всего таких парусов одновременно нужно было поставить 18, да еще 13 косых!