По Белому морю на прогрессах

Раскрываю путевой дневник сразу на странице, которая помечена датой двенадцатого дня похода — 18 июля. Весь этот день мы поневоле «отдыхали»: с самого утра из-за полутораметровой волны, гулявшей по Двине, отстаивались в левом ее рукаве, у подветренного берега Кегострова. Только вечером несколько стихло, и мы двинулись в путь, разыскивая протоку па Северодвинск. В 21 час 30 минут встали у пирса местного яхт-клуба «Север». Такая точность потому, что с этого момента «официально» начиналась морская часть нашего путешествия. Некоторые из нас, правда, никак не верили, что мы уже у берега моря. Чтобы рассеять сомнения, пришлось маловерам хлебнуть по пригоршне воды из-за борта!

В Северодвинске нам оказали истинно морское гостеприимство, помогли раздобыть нужные карты и оформить выход, подробно рассказали о наиболее удобном курсе и даже снарядили «лоцмана», чтобы вынести нас и открытое море.

Вечером следующего дня мы сердечно распрощались с провожавшим нас Толей (к сожалению, он так и не сказал фамилию), и, можно сказать, впервые воспользовались компасом — легли на курс 270°, проложенный прямо па мыс Толстик. Итак — мы выходим па простор, идем по светлосерому Белому морю. Пока оно совершенно спокойно. Облака темные, свинцовые, а буруны за нами — ярко-белые; в сумеречном свете кажется даже, что они фосфоресцируют.

По часам уже ночь, но как-то не верится — светло. В дополнение к этому великолепию, внезапно метрах в пяти от борта вынырнула круглая тюленья голова и уставилась на нас черными бусинами глаз. Все необычно. Вот наши моторы вспугнули целую стаю птиц. Сначала показалось — это утки, но потом разглядели, что они значительно крупнее уток и совсем не так окрашены. (Позднее выяснили, что это были гаги.)

Пока знакомились с местным зверьем, задул ветерок, сначала легонький, затем сильнее. Пошла волна, сначала небольшая, потом приличная — около метра высотой. От Унской губы идем в 4—5 км от берега. Оказывается, вода в море довольно прохладная. Ночной душ приятным назвать было трудно, терпели его примерно до 2 часов ночи, а затем высадились на берег у деревни Летний Наволок.

Сидим, ждем погоды. Погода-то хорошая — тепло и ясно, да вот ветер! Свистит, гонит песок, а море морщинистое, сердитое. У самого-то берега спокойно, а чуть подальше — плещет вовсю. Так весь день и сидели. В лес сходили — покормить комаров, в моторах покопались вдоволь, даже грибной суп успели сварить. Вечером заметно стихло, и мы на ночь глядя вышли в море. Вдоль Летнего Берега плыли спокойно, но едва вышли за мыс к острову Жижгин, попали в волну, да уже и не в метровую, а в двухметровую.

Тут-то и началась настоящая проверка всех способностей и лодок и моторов. Потрудились они в этот день, вернее, ночь, наславу. Ни один из нас до сих пор по такой волне не ходил. У каждого, как выяснилось позже, остались незабываемые впечатления от этого ночного перехода. Мне особенно хорошо запомнилось, как для того, чтобы добраться от правого переднего сиденья до рундука (цель — восстановление порядка в кокпите), понадобилось раз пять перехватиться руками за комингс!

Волны то и дело скрывают вторую лодку, их пенистые гребни проносятся мимо значительно выше уровня глаз, поэтому начинает казаться, что высота волн никак не ниже 4—5 метров. В кокпите все ходит ходуном. Гуляют канистры и баки с бензином, врассыпную разлетелась посуда, покрякивает внутренностями инструментальный ящик. А расходившееся море щедро поливает все это безобразие злыми холодными струями.

Экипажу на серийном «Прогрессе» приходится труднее, чем нам. Носом мотолодка роет волну так, что вода идет через стекло. «Четверка» же, так мы называем «Прогресс-4», только при особо длинных прыжках сильно ударяется кормовой частью днища о волну. Удары носом хорошо амортизируются острыми носовыми обводами, а палубу даже на такой волне не заливает совсем. В лицо бьют брызги рассеченных волн, залетающие наискось, сбоку. И бьют здорово — прямо льет на голову и за шиворот. Очень плохо видно через забрызганное стекло, поэтому управлять приходится стоя. А глядеть надо в оба. Когда отошли от Жижгина километров на 10 уже по направлению к Соловецким островам, произошло одно крайне неприятное ЧП.

Взлетев на очередной гребень, мы одновременно оба прямо перед носом лодки увидели огромное, гладкое, белое от соли бревно. Сделать что-либо было невозможно, оцепенев, мы ждали удара. Волна швырнула «четверку» вниз, на бревно. Хотя мы и держались (одни за штурвал, другой — за козырек), устоять на ногах не удалось. Удар был такой, что оба повалились на слани, но, услышав дикий рев своих «Нептунов», в мгновение ока вскочили. Первым делом — долой газ,- затем — к моторам, У одного сорвало колпак, едва успел поймать его, осматриваюсь — нет ли еще каких-нибудь последствий? Как же нет, сколько угодно! У правого, который, по-видимому, первым принял удар, разлетелась передняя ручка поддона, вышла из строя тяга управления поворотом моторов. Это уже совсем плохо, так как лодка фактически стала неуправляемой. В подобной ситуации продолжать плавание бессмысленно. С большим трудом развернулись и легли на обратный путь к Жижгину. А на тихом ходу море еще злее...

Все же благополучно дотянули. В гавани тихо, но на пирсе нас встречают: двое парнишек (это в два-то часа ночи) и мужчина с женщиной. Прогуливаясь, увидели в бинокль, что идут чужие моторки, вот и заинтересовались новыми людьми. Вид наш был, вероятно, настолько плачевным, что они без всяких церемоний утащили к себе домой греться и сушиться, растопили печь, накормили ужином. Кстати говоря, здесь на острове ветер казался совсем безобидным; только ревун, стонущий на волнах, свидетельствовал о том, что в море по-прежнему неспокойно.