На весельной лодке из Ленинграда в Баку

Наконец миновали Сясь, вышли в Тихвинку. Начались мытарства со шлюзами. Можно точно сказать: из С1 шлюза более половины не работало. Чинят плотину — нет воды. В одном месте воды в реке не было целых 15 км! Пришлось нанимать подводу. Но чаще всего просто не работали шлюзовые камеры.

Особенно запомнился последний шлюз (№ 1) — «Варшавский». После него мы должны были попасть в реку Горюнь, а дальше предстояло уже идти вниз — по течению с волжского склона. Психологически мы настроились на то, что все трудности позади, — подумаешь, один единственный шлюз после шестидесяти! Когда же оказалось, что шлюзовая камера и здесь не работает, все четверо были ошарашены. И настолько, что оказались не в состоянии тащить загруженную лодку на бечевник, хотя такую операцию только что проделывали тридцать с лишним раз, да так, что мужики восхищались нашей сноровкой и силон. И вот на последнем шлюзе спасовали! Не можем — и все тут.

Осматривая преградившую путь плотину, мы ясно видели различие уровней верхнего и нижнего бьефа — метра четыре. Примерно на половине этой высоты начиналась ступенчатая отмостка, сделанная для того, чтобы падающая вода не размывала основания. Первая сверху ступень, имевшая в ширину несколько метров, была застлана вдоль реки досками с уклоном вниз. Дальше шли более мелкие ступени. Мы прикинули, что, если облегчить нос — высадить впередсмотрящего на берег, при помощи багажа и оставшейся команды сделать дифферент на корму, а лодке дать хороший ход, можно попробовать проскочить. Так и сделали. Открыли один щит плотины, с 15-метровой дистанции дали сильный разгон, хлынувшая в проран вода подхватила лодку и за какую-то долго секунды мы очутились за плотиной. Лодка прыжок выдержала прекрасно, ни капельки не набрав воды...

В течение первого этапа похода затраты энергии у нас были таковы, что для ее восполнения съедали мы за день слоновую норму хлеба — 30, а то и 40 фунтов (12—16 кг). Этим цифрам, особенно сейчас, никто не верит. Но это было так. Хлеб ели почти непрерывно. Когда при очередной смене двое садились грести, отдыхающие время даром не теряли — сразу же доставали хлеб, отрезали по здоровенному ломтю, солили и, зачерпнув за бортом по кружке, жадно поедали, запивая водой.

Завтрак был в 8.00 — большая кружка сладкого чаю, неограниченное количество хлеба и кусок масла (15—20 г); иногда как добавок (если был большой улов!) — рыба. Обедали около полудня. На обед обычно варили супы — молочные, рыбные или с запахом мяса (400-граммовая банка консервов на 5—6 литров супа), заправленные крупой, макаронами и очень редко картошкой, а на второе кашу или рыбу. Ужин в 19—20 часов; чаще всего он напоминал завтрак. Промежутки между основной едой, как я уже говорил, были заняты жеванием хлеба. Такого режима питания мы придерживались до Волги. Здесь стало намного теплее, уменьшились затраты мышечной энергии, потребление хлеба сразу сократилось раза в два.